Пусть гражданская война началась два года назад – размеренная жизнь в Городе N закончилась много раньше, за семь лет до нынешних событий, когда учащиеся городской школы отправились на загородную экскурсию в сопровождении директора Арцта, но не вернулись ни вечером, ни наутро.

Школьный омнибус нашли только к вечеру следующего дня в тридцати километрах от города, совершенно пустым. Недалеко от омнибуса обнаружили бессознательного Генриха Арцта, который, придя в себя, говорил складно и уверенно, но совершенную околесицу. По его словам, детей он куда-то увел, потому что так было нужно, и теперь с ними действительно все будет хорошо. Куда увел и почему – ответить директор не мог.
Для разбирательства приезжала комиссия из Столицы, присылали столичных же следователей, которые едва ли не по кирпичику перебирали город и окрестности в поисках хоть каких-то улик, но дети словно провалились сквозь землю.
Генриха Арцта судили, признали невменяемым и определили на принудительное лечение в психиатрическое отделение городской больницы.
Поиски детей продолжались еще очень долго, до самой революции, но затем всем стало действительно не до того.

Три недели назад, мотивируя свои действия необходимостью освобождения как можно большего количества койко-мест в связи с постоянной переполненностью больницы из-за регулярных военных действий, и. о. главврача Майя Платз настояла на проведении повторного психиатрического освидетельствования, в результате которого Генрих Арцт был признан не представляющим угрозы для общества и выписан.

Город затаил дыхание в ожидании расправы, полицейское управление перешло на усиленный режим, но неожиданно дальше плевков на улице пока дело не пошло – не то за семь лет раны затянулись и страсти поутихли, не то жителям и впрямь не осталось возможности жить прошлым, потому как очень остро начали вставать проблемы выживания в настоящем.

И то сказать – Империя трещит по швам, раздираемая гражданской войной, Император свергнут и, если верить слухам, не то убит, не то бежал за границу и был убит уже там.
Регулярная армия, поделившись на несколько неравномерных частей по политическим воззрениям, усердно изничтожает самое себя и вставшее под ружье революции гражданское население.
Уездный город N, стратегически безынтересный и мало кому выгодный, довольно долгое время оставался в стороне, но и его спокойствию полгода назад пришел конец, когда город впервые был захвачен «красными». Вдобавок ко всему выяснилось, что уже больше года в окрестностях укрывается особо опасная бандитская группа, одна из ячеек террористического подполья, стремящегося уничтожить коммунистическую идею.
В дальнейшем, правда, оказалось, что оное «террористическое подполье» имеет зуб не только на коммунистов, но и на сторонников поверженной власти – когда «красные» были успешно выбиты из города верными Императору солдатами гвардии, партизаны начали охоту и на них.
Быстрее всего относительно партизан горожане усвоили тот факт, что эти ребята вообще не отличаются разборчивостью и способны показать, где раки зимуют, абсолютно любому попавшемуся под руку, не гнушаясь порой и мирным населением. Возможно, по ошибке, но жертв это мало утешает.
Поговаривают, однако, что кое-кто из горожан поддерживает этот бандитский сброд, но кто – неизвестно.
Потянулась бесконечная череда «разительных перемен в вашей жизни, дорогие горожане». Политический строй в городе меняется с удивительной скоростью по мере наступления одних и отступления других войск, каждое из которых объявляет в Городе N новую власть. Неизменным остается только официальный представитель этой самой власти, господин бургомистр, Александр Маверик, чудесным образом ухитряющийся сохранить свое место вне зависимости от внешних обстоятельств.

Горожане постепенно привыкают, проснувшись поутру, первым делом смотреть за окно, на шпиль ратуши – что это за знамя на верхушке болтается? Такое же, как вчера? Ну, и слава Б-гу. Сменился цвет? Ну что же, здравствуй, новая власть, готовь парадные кальсоны, смазывай оружие, у кого есть, и не выпускай женщин на улицу без сопровождения.
И тем не менее, жизнь как-то идет своим чередом. Худо-бедно работают основные учреждения города, время от времени доходит месячной давности корреспонденция из столицы, девицы учатся прятаться по подвалам, а полицейские – не вести никаких лишних записей.

Уехать из Города N невозможно с самого начала революции. Во-первых, не очень-то понятно, куда и зачем ехать, потому как в остальной части Империи, если верить газетным сводкам, все еще хуже; а во-вторых, прекратил функционировать вокзал и поезда на нем больше не останавливаются и никуда с него не уходят. Время от времени мимо проходит почтовый поезд, замедляя ход ровно настолько, чтобы можно было сбросить мешки с корреспонденцией и выхватить из рук почтальона пакет для отправки, и исчезает вдали. Иногда проносятся товарные поезда, с крыш и подножек которых на платформу спрыгивают неясного назначения личности, растворяющиеся в городских переулках и в дальнейшем так же, как и горожане, застревающие в Городе N на неопределенный срок.

А еще в городе полтора месяца назад начали бесследно пропадать люди.
И кто-то знает – куда и почему.