...пан Арцт – убийца, педофил и каннибал. Увезенных из города детей бывший директор с особым цинизмом изнасиловал, убил, еще раз изнасиловал, освежевал и сожрал, после чего, очевидно, изнасиловал останки.
...пани Платз – блудница вавилонская, хоть и образованная (а скорее всего, именно потому, что образованная, знаем мы эти столичные штучки-дрючки). Прижила дочь невесть от кого, позор, разврат и расшатывание устоев налицо.
...пан Маверик – вор, взяточник и шпион-многостаночник. Иначе черта с два бы он удержался на своем месте так долго и с учетом всех обстоятельств.
...пан Пробер – жидомасон, ставленник Мирового Сионистского Оккупационного Правительства.
...Айвен Манн на самом деле – опаснейший человек и одной левой способен убить немыслимое количество народу. Откуда бы у скромного трактирщика такие убойные навыки?
...Полина Орфан в отрочестве была совращена Генрихом Арцтем и с тех самых пор болезненно в него влюблена.
...пани Роте – давняя любовница пана Вернике. Ввиду чего пан Вернике молодец.
...пани Платз на самом деле родила от пана Вернике. Ввиду чего пан Вернике еще больший молодец.
...пан Эрлих-то наш и впрямь убежденный империалист, даже с белыми сотрудничает! Красные-то знают, куда глядеть.
Уездный город N |
|
Жанр: мистерия Система игры: эпизодическая Рейтинг: NC-17 Связь: 
Погода: ранняя осень, тепло и солнечно. Три дня назад в город пришли красные. |
▪ Обратите внимание на триггерное событие!
▪ Бессрочное объявление: городская почта готова принимать и получать отправления. ▪ Не забудьте приобрести выпуск газеты «Неведомости». Ах, простите, то есть «Городские Ведомости», конечно же. ▪ Внимание! В игре возможны триггерные события, на которые персонажи никак не смогут повлиять. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Уездный город N » Сбывшееся » "Para bellum"
Название эпизода: Para bellum.
Место действия: Кафе "На безымянной высоте".
Время действия: первая неделя, первый день, около 8 часов вечера.
Участники: Ной Гейгер, Айвен Манн.
Ной Гейгер не очень хорошо понимает, зачем в цивилизованном обществе так уж необходимо оружие. Айвен Манн, наоборот, знает, что и демонстрирует наглядно.
Зато теперь всем участникам беседы известно, у кого можно разжиться пушкой.
В уездном городке, в стране революционной… Революция быть может и гремела, да далеко – там же, где гремели поезда, обходящие стороной забытый всеми Город, почту довозили – и то хлеб. Пассажиры все ныне по домам да окопам прячутся, никто не греет задницами потертую обивку, не разминает затекшие конечности на полустанках, не пропускает по стаканчику, не ищет постоя. Поэтому в «Безымянной высоте» сегодня было тихо, так же как было тихо вчера и позавчера. В таких городах дни напоминают патроны в магазине: все на одно лицо, да еще и холостые в придачу. Хотя в последнее время старое ружье нет-нет, да стреляло.
Поставив под стойку очередной стакан, Айвен взял следующий и окинул зал хозяйским взглядом. В дальнем углу сидел старик, чуть ли не каждый вечер тянущий в компании пары стаканов и плошки сухарей, в противоположной стороне примостилась парочка, тщившаяся найти в меню что-нибудь новое и необычное, а в итоге остановившаяся на старом и добром. Надо хоть названия в старой папке переписать – для виду, а может и старину Германа надоумить что-нибудь новое изобрести, или давно забытое вспомнить. Но это завтра. Сегодня, почитай, все уже закончилось, вот и охотники за новизной машут рукой и скрываются за дверью – чай восемь отзвенело, пора и честь знать. В Городе вечер наступает рано: с семи уже можно отпускать повара, с восьми - готовить тряпку для столов. К девяти зал обычно пустеет, разве что задержится кто-нибудь перекинуться парой слов с хозяином заведения или изучить самое дно стакана, отмечая очередную веху нашего веселого бытия. Никто не возражал: Айвен работал до последнего клиента, но чаще всего этим клиентом оказывался он сам.
Звякнул колокольчик над входной дверью, Айвен оторвался от протирания очередного стакана. Вздохнул, выдохнул что-то нецензурное. Вот и выстрелило.
- Устраивайся, - взмах тряпки предоставил в распоряжение новоприбывшего весь зал - почти пустой, не считая приснопамятного старика, уплывшего в свои, окутанные винными парами, дали, - Повара я уже отпустил, но если хочешь есть, чего-нибудь сообразим.
С этими словами трактирщик поставил на стойку стакан, подумав, добавил второй и без лишних разговоров наполнил оба. Ной всегда нравился Айвену: смышленый, тихий, добрый, что тот щенок, разве что хвостом не виляет. Но было в библиотекаре что-то, вызывающее у Манна чувство вины, помноженное на нелепую юношескую стыдливость то ли за Гейгера, то ли за себя самого. Что-то подобное Айвен испытывал в обществе дорогих ему людей, старательно портящих свою жизнь и напрочь отказывающихся принимать помощь со стороны. Или заслышав вопль старушки-соседки, у которой стырили яблоки. И вот вроде Манн тоже их тырил. Когда-то, но не сейчас. А все равно неловко.
Несмотря на все это, Ной был своим парнем, способным озарить улыбкой даже самый гадский из дней. И тем больше беспокойства вызывала наметившаяся между бровей складка.
В общем, Айвен справедливо рассудил, что выпить надо обоим.
- Ну, - стаканы стукнули о столешницу, скрипнул стул, трактирщик подвинул библиотекарю его порцию пива и, положив ладони на стол, попытался изобразить на лице разом внимание, расположение и необходимую в любой жизненной заднице долю здорового оптимизма, - рассказывай.
Мысленно пан Манн умолял всех, кто способен его услышать, ниспослать на Гейгеровскую головушку проблему из разряда амурных. С этим Айвен вполне мог бы справиться и даже насоветовать чего путного. Но маленький пророк, обитающий у каждого чуть пониже спины, ехидно подсказывал, что фигу с маслом, а не о девках они сегодня вечером болтать будут.
В кафе Ной пришёл в некоторой степени озадаченности, сам не очень-то понимая, зачем явился, кроме как выпить пива да пообщаться с Айвеном о какой-то ерунде. Или даже, может быть, совсем не о ерунде, но уж всяко не о том, что они с Майей обсуждали. Опасения опасениями, перестраховка перестраховкой, но всё-таки тема была для Ноя неприятная, так что он бы предпочёл отложить её до времени и побеседовать с Манном... да вот, например, о кулинарии. От еды Гейгер отказался – успел поужинать остатками кугеля перед уходом, к тому же, при всём уважении к талантам как местного повара, так и самого Манна, предпочитал таки домашнюю кухню и всё больше национальную. В кафе он, конечно, иногда обедал или ужинал, когда у самого не было времени или, что случалось редко, желания готовить дома, но чаще всё же обходился, как и нынче вечером, бокалом пива.– Ишь какой проницательный, – хмыкнул Ной, поднося к губам бокал и стараясь умудриться и без пенных усов обойтись, и не хлюпать. – Не думал в "Неведомостях" колонку с гороскопами вести, дорогой товарищ?Пиво у Манна было вполне себе ничего, хотя для Ноя самым лучшим навсегда останется то, которое он попивал в Столице, в небольшом кабачке в трёх кварталах от общежития, где можно было попробовать разные сорта со всех сторон необъятной тогда ещё Империи и даже что-то из-за границы. Пропустить бокальчик пенного янтарного напитка после загруженной учебной недели (а ведь лекции даже по субботам были, по субботам!) стало спустя года этак полтора небольшой традицией Гейгера, и всякий раз он старался попробовать новый сорт пива, пока не отведал все, а потом уже выбирал между полюбившимися под настроение, по событию или по погоде. "На безымянной высоте" таким обилием не располагало, но что есть, то есть, о прелестях столицы можно было забыть до тех пор, пока не кончится революция, а ей конца-края пока что видно не было.– Рассказывать... – задумчиво проговорил он, настучав подушечками пальцев по холодной стенке пивного бокала мажорный мотивчик, знакомый с детства, пока раздумывал, с чего бы начать. По всему выходило, что начинать следует с начала, но вот где оно, начало это, Гейгер понятия не имел. Не в обеденном перерыве и беседе с Майей – это точно. Не в трёхдневной давности смене власти и флага над городом. И даже, наверное, не в том самом дне, когда в их город впервые докатились слухи о свержении императора. А вот куда дальше смотреть и как глубже копать – этого Ной уже не ведал, так что пришлось ограничиваться тем, что имел.– Признаться, я сам толком не знаю, зачем пришёл, – честно сообщил Ной, улыбнувшись. – Просто вот всё, что сейчас творится, тревожит, и мне тут буквально сегодня намекнули, что пора подумать о безопасности, а к кому ещё я мог бы пойти за советом по этой теме, если не к тебе? Вот только... Понятно, что именно ты посоветовать можешь, а мне этот совет не подойдёт. Так что, видимо, я всё-таки пришёл просто выпить с тобой пива и поговорить о погоде.Ной состроил виноватую гримасу, но лицо его тут же разгладилось, а на губах вновь появилась привычная мягкая улыбка. Взгляд, тем не менее, оставался задумчивым, и, не став дожидаться ответа Манна, Гейгер почти сразу добавил:– Послушай, такой вот странный вопрос, но сколько лет мы знакомы – может, я чего запамятовал: а ты мне никогда раньше не предлагал оружием обзавестись? – сказанное Майей отчего-то никак не желало забываться, но и обрастать утраченными деталями не спешило, а ведь если бы дело было в Айвене, то всё решилось бы само собой; в конце концов, ну кто ещё мог с Ноем об этом говорить? – Настоящим оружием?
Айвен мысленно отвесил себе подзатыльник, улыбнулся и отсалютовал собеседнику стаканом. Никогда не жаловался на избыток проницательности в том её проявлении, которое за тактичность или как оно там называется. А может и следовало бы - отмерил бы авось кто-нибудь, поделился. С другой стороны, зачем? Ходить кругами и сопли жевать - это как-то не по-манновски. Бахнуть в лоб и разбираться с последствиями быстрее, проще и продуктивнее.
- Не думал, - пиво и впрямь было не из лучших, но что подвозили, то подвозили - в нынешнее время особо не пожируешь. Наличие хоть сколько-нибудь сносного алкоголя в такой глуши, как Город - благо и счастье неземное, точка, - Предпочитаю разговоры вести лично, да и навыки ты мои переоцениваешь, - хмыкнул, - товарищ. У тебя дума тяжелая на лице пропечатана, её небось еще с той стороны улицы видно было, да сквозь стены смотреть не обучен.
На акцентированного "товарища" Манн не обижался, красным был рад и радости своей не скрывал - кто-то из тех, что поконсервативнее, косили неодобрительно. Владельцу гостиницы это было, что слону дробина: свою точку зрения он знал, другим не навязывал, от прочих ожидал того же. На тех, кто ожиданий не оправдывал, Айвен плевал с высокой колокольни хотя бы потому, что с дураками связываться - себе дороже. А с ханжами - тем более.
Ной тем временем искал ответ то ли в голове своей великомудрой, то ли в своевременно поднесенном стакане. В лучшие годы Айвен предложил бы ограничиться вторым и горя не знать, но не думать библиотекарь был не обучен, а бежать от ответственности научить мог почти любой - за исключением трактирщика, сидящего напротив. К Манну можно было прийти за многим, но не за этим, Гейгер это понимал и тем не менее пришел. Даже несмотря на то, что, как и любой интеллигент, хватать наган и вставать во весь рост желанием не горел. Предсказуемо, прискорбно. Революция гремит далеко, но эхо летит, а следом за ним летят пули и головы. В первую очередь - бедовые, а затем вот такие вот, мирные да рассудительные.
Айвен тяжело вздохнул, задумчиво глядя на библиотекаря - как бы так подойти, да сформулировать, чтобы нашло письмецо адресата? И пока Манн подбирал слова, Ной оставался Ноем. А именно: говорил и вел себя, как нашкодивший старшеклассник. Но даже старшеклассники умеют ругаться матом, а новобранцы - стрелять по мишени. Ной и пульнул.
- Может и предлагал, - Айвен рассеянно отхлебнул пива, пытаясь понять, что именно из сказанного оказало эффект, схожий с ударом приклада по темечку. Мысли подло бежали с поля боя, оставляя голову пустой и гудящей. Не было бы счастья, а теперь они оба в одной лодке, вот только у Манна мозги не Гейгеровские, только в стакане ответы искать и остается. Побарабанив пальцами по столу, трактирщик решительно отодвинул стакан в сторону и серьезно посмотрел на собеседника, - И еще раз предложу. Настоятельно. И простым "нет, не надо, не пойдет" не отделаешься.
Айвен понятия не имел, что именно его так задело, но знал за собой гадскую склонность закусив удила не отпускать до последнего. И сейчас был именно такой случай. В конце концов, с нехилой такой вероятностью у них тут поднялся вопрос жизни и смерти. В перспективе. Дай Б-же отдаленной.
- Слушай, Ной, ты пришел за советом - так не прячься за погоду и бабские толки. Сам говоришь - тревожно тебе, и это, черт подери, хорошо. Потому что если тревожно, значит еще не совсем дурак, смотреть и видеть умеешь, чуешь, что происходит. На паранойю не греши - паранойя она бывает, когда все тихо и понятно. Город у нас конечно провинциальный, но ничерта не тихий. Сам знаешь.
Знает, как же. Все всё знают, никто ничего не знает, а кто знает – молчат, паскуды шевронные. Манн зло стиснул зубы, улыбнулся через силу и одним глотком влил в себя еще треть стакана.
- И дело не в коммунистах, уж поверь, я это не из любви к ним говорю. Их с тем же успехом кто угодно взял бы: и красные, и не красные, и закончилось бы все так же, если не хуже. Брать и дальше будут: тех, кого надо, тех, кого не надо, случайно, или потому что под руку подвернулся, а вообще, потому что время такое гадское. И наши, дуболомы Проберовские, тоже брать будут, потому что люди пропадают, Ной, и не просто пропадают - не уезжают и не по грибы к партизанам в лес уходят. Некуда уезжать и время не грибное, - Айвен медленно провел ладонью по лицу, взял себя в руки, заговорил спокойнее, - ты безобиден, тебе не по душе оружие, ты безвреден, но это не значит, что ты – в безопасности. Скорее наоборот. Можно поднять белый флаг и понадеяться на чужую совесть и свою удачу, но пуля – дура, Ной, она не различает цвет и благие намерения. А ты слишком хороший парень, чтобы взять и умереть по-дурацки, ни за что.
Хотя хорошие парни чаще всего именно так и умирают.
Реакция Айвена на вопрос, на эту пущенную наугад стрелу, Ноя даже озадачила: казалось, Манн не то всерьёз задумался, не то растерялся, но уж всяко не сразу ответил, а Гейгер как-то попривык, что Айвен за словом в карман не лезет. И всё же его "может, и предлагал" прозвучало слишком расплывчато – примерно так же, как и само это воспоминание, пришедшее неожиданно и так же внезапно забравшееся в подкорку и не желающее ни исчезать, ни становиться конкретнее. Теперь это, пожалуй, уже даже раздражало немного, как в тех случаях, когда Ной писал очередное поэтическое баловство, уже приближался к финальной строфе и вдруг терял рифму, не мог подобрать нужное слово, которое вылетело из головы. Вот вроде бы и смысл его понятен, и первая буква вспоминается, и что-то из звучания как будто слышится, но слово целиком никак не всплывает, хоть кол на голове теши. То же самое и с этим "настоящим оружием", вот только в случае со стихами важность одного-единственного слова или фразы была очевидна, а почему его так зациклило на словах Майи, Гейгер толком не понимал, Манн же ему в этом деле был не помощник.– Я и не прячусь, – заставив себя всё-таки отвлечься от призрачной охоты за ускользающими воспоминаниями, ответил Ной, вполне серьёзно взглянув на Манна. – Айвен, я же не слепоглухонемой тупица, не верящий в то, что люди на дурные поступки способны. Всё я вижу и понимаю – и опасность, и риски, и собственное положение. А ещё я понимаю, что, по-хорошему, это твоё предложение, даже если я его приму, особого проку не принесёт. Сам посуди...Сделав ещё глоток пива, чтобы смочить горло, Ной последовал примеру Манна и отодвинул бокал в сторону. С осторожностью покосился на сидящего в углу старика, но тот наверняка не слышал их негромкую беседу.– Допустим, повешу я у себя за книжной полкой ружьё. Допустим, вспомню даже, с какой стороны за него браться. Отвлечёмся пока от предположений о моей способности направить дуло в сторону человека, не говоря уж о выстреле, но ты правда думаешь, что у меня, случись что этакое, будет время за этим ружьём тянуться? А ведь те самые, кто способен прийти на мой порог, с тем же успехом могут подойти ко мне вечером по пути из больницы, магазина, кино или вот даже когда от тебя выйду. Что же мне прикажешь – с собой тоже ружьё носить? Так меня тогда совершенно точно повяжут, и первым будет товарищ Пробер, и будет он абсолютно прав, – "товарищ Пробер" звучало примерно так же гармонично, как собственное имя с тем же словом, но что поделать. Коммунизм нравился бы Ною гораздо больше, если бы не пытался перекроить то, что совершенно не надо было перекраивать. – Вряд ли это защитит меня или кого-то ещё, кто рядом окажется, а то и ещё больше увеличит шансы на ту самую дурацкую кончину, которой ты мне не желаешь, за что тебе, конечно, спасибо. Другие светлые идеи имеются?
Айвен испустил тяжелый вздох и откинулся на спинку стула. Простите, письмо утеряно, адресат не найден, и вообще в другой стране живет. И письма такие туда не ходят.
Вот что с ними, адресатами такими, делать?
- Дело не в том, чтобы стрелять, - хорошо, друг мой ситный, попробуем иначе, - Я, по-твоему, каждое утро на пороге с двустволкой встречаю? Дело в том, чтобы оружие было. Чтобы дурные головы об этом знали. И чтобы у тебя был хотя бы гипотетический шанс, если, - когда, - что-то случится, дотянуться и успеть. Понимаешь?
Понимает. И не понимает. Ты спрашиваешь себя - где, как и сколько, он спрашивает - зачем. В этом вся разница.
Айвенн уже имел опыт подобных разговоров и отлично знал, чем они заканчиваются: обе стороны пожимают руки и каждый остается при своем мнении. Не тот возраст, чтобы пересматривать принципы, не то воспитание, в конце-концов. Но сейчас ему как вожжа под хвост попала, и спустить разговор на тормозах, дать посетителю то, за чем чаще всего в кафе и приходят - душевный разговор, да теплую компанию, Айвен почему-то не мог. И потому продолжал ломиться в ворота, хотя и не новые те были, да и сам товарищ Манн не относил себя к числу скота рогатого, вздорного.
А еще был один маленький, гадкий такой, нюанс. Трактирщик тоже покосился в сторону своего верного клиента - тот откровенно клевал носом, придя к логическому и традиционному завершению вечера. Обычно к этому моменту Айвен начинал уборку и будил выпивоху, когда необработанным оставался только его стол. Однако день сегодня такой выдался, нетрадиционный - интеллигент, сам заговоривший об оружии, тому был вопиющим признаком - а значит уснуть старику так и не удастся.
- Две минуты.
Поднявшись со своего места, Манн довольно быстро и душевно распрощался с клиентом, запер за ним дверь, сгулял до стойки и вернулся с бутылкой ягодной наливки. Не факт, что разговор выйдет настолько долгим, но каждый раз бегать за пивом трактирщику не улыбалось, а так есть некоторый шанс, что Гейгер согласится хоть с чем-нибудь. Не все же глупости на пьяную голову делать.
Пока же до наливки оставалось примерно по полстакана на нос, и у Айвена было в запасе то, что можно этим запить.
- Возвращаясь к нашей теме - ты почти прав. Когда вежливые люди вежливо стучатся в твою дверь, хвататься за ружье - последнее дело. Рад, что ты это понимаешь, хреново, что ты о подобном раскладе в принципе думаешь. Но не будем о грустном, будем о плохом, - он все же не выдержал и прикончил пиво прежде, чем цветочки превратились в ягодки. Хотя тут еще можно поспорить, что чем по сути является, - от правительства или тех, кто им в настоящий момент себя называет, отстреливаться никаких патронов не хватит, особенно если ты один и особенно если, уж прости за прямоту, это ты, Ной. А вот от кого помельче, да поближе - вполне. Я не просто так о пропавших заговорил: у нас в Городе и без новых знамен на ратуше проблем хватает. Те, кого мы давненько не видели, уже не вернутся - потому что с того света не возвращаются. Информация достоверная, - Айвен невесело усмехнулся, - И вот от того говнюка - или говнюков - которые под шумок беспредел творить начали, отстреливаться - самое то.
Трактирщик ненадолго умолк, то ли давая собеседнику переварить полученную информацию, то ли сам заново осознавая услышанное и сказанное. Эта во всех смыслах восхитительная новость на вкус была еще более мерзкой, чем могло бы показаться, а ведь Айвен уже не раз и не два успел ее прожевать, осознать и переварить. Казалось бы.
- В общем, такие вот пироги. Власти молчат, и в чем-то я их даже понимаю - не то чтобы одобряю, но понимаю. Поэтому с настоящего момента будем молчать втроем. И в свете свежеполученной информации я хочу еще раз повторить свое предложение. Ной, тебе нужно оружие. Всем нам нужно. Это не революционеры, наводящие порядок, это не подпольщики, стреляющие всех, кто не местный. Это ублюдки, играющие какую-то свою партию. И партия эта явно нечестная, потому что у них есть, чем ближнего своего на тот свет отправить, а тебе им даже ответить нечем.
Кому другому Манн об этом, быть может, и не рассказал бы. Кто другой вполне мог бы оказаться тем самым "ублюдком", но Ной, к радости или печали, был из тех, кто действительно берет пистолет, наводит его на противника и нажимает на курок в три захода со сложными морально-этическими диспутами в промежутках.
Пока Манн выпроваживал последнего посетителя, у Ноя было время поразмыслить обо всём услышанном. Айвен, конечно, в чём-то был прав, но у Гейгера всё нутро сопротивлялось идее обзавестись оружием. В конце концов, если, по словам Манна, главным было, чтобы люди считали, будто это самое оружие имеется, почему бы не пустить слух о его наличии, сверкнуть каким-то муляжом из-за книжкой полки? Золотая середина: и кто-то задумавший недоброе в случае чего дважды взвесит все "за" и "против", и сам Ной не будет вынужден перекраивать собственную позицию по данному вопросу.Он уже было собрался с улыбкой оповестить о своей идее вернувшегося Айвена, но дополнение истории новыми деталями оказалось таково, что радость Ноя резко угасла. От наливки он отказался, а вот пиво допивал уже в мрачной задумчивости. Подобное состояние было для него весьма непривычным – мрачность, разумеется, а не задумчивость, – и тот факт, что за последний день оно настигало Ноя далеко не впервые, говорил о многом. Прямота и серьёзность Айвена, впрочем, тоже.Не нравилось это Гейгеру, но, возможно, от правоты Манна вот так просто отвернуться ему бы не удалось. И ведь нельзя было просто отговориться тем, что он-де вообще не умел оружие в руках держать и не был способен даже в критическом случае за себя постоять: умел и смог бы. Армия хоть и давно случилась, но произвела в те годы на юного Гейгера столь неизгладимое впечатление, что вряд ли бы он уже до смертного одра сумел забыть правила по чистке и сбору стандартной армейской винтовки, даром что спустя двадцать лет, наверное, всё-таки придумали что-то поновее. Другое дело, что это "умеет" и "способен" никак не означали, что Ною хоть что-то из подобных идей было по душе. Ни на йоту. И потому он искал какие-то способы и разумные причины убедить Манна в отсутствии необходимости оружия, поскольку себя бы пришлось, наоборот, уговаривать им обзавестись, а это было ох как непросто.– Погоди-ка, Айвен, давай с этого места подробнее, – отодвинув от себя пустой пивной бокал, серьёзно проговорил Ной. – В достоверности твоей информации не сомневаюсь, источники уточнять не стану, но вот детали – это важно. Ты знаешь, сколько вообще людей пропало? Власти-то молчат, а вот люди говорят много и разное, а их послушать – можно уже полгорода в пропавшие без вести записывать. И если они не вернутся, то почему? То есть...Ной выдохнул. Вслух говорить о подобном было сложнее, чем обдумывать или читать в виде детективных романов. Говорить вслух означало признать реальность происходящего, то есть то, что жизнь в их городке окончательно перевернулась вверх тормашками без малейшего намёка на забавность ситуации. – То есть как они были убиты? Сколько тел уже найдено и где? Понятно ли по ним, сколько было преступников? – Гейгер жестом попросил Манна пока не отвечать. – Я знаю, что ты думаешь, будто я начитался своих "детективных книжонок", и это действительно так, но у меня нет намерений в сыщика играть и мешать товарищу Проберу и его работникам, но раз уж официально никакой информации нет, необходимо получить её неофициально. Информация, Айвен, – это оружие ничуть не хуже того, которым ты мне советуешь обзавестись. Если знать определённые детали, можно сделать верные выводы и обезопасить себя. Например, понять, кого убивают, в какое время, где, каким способом, сколько людей этим занимаются. Тогда можно хотя бы не показываться в похожих местах в опасное время, сторониться незнакомцев в таком же количестве, не привлекать к себе внимание тем же, чем жертвы. Ружьё под столом защитит тебя, если кто-то явится в твой дом. А если похищают людей не из дому? Если на улице находят? Тут уже никакое ружьё не спасёт, а вот информация – очень даже. Что тебе об этом известно?Пытаться разобраться, обдумать, анализировать, обращаясь к известным из книг методам – это хотя бы было лучше, чем паниковать и ужасаться, хотя, видит Б-г, ужасаться было чему, ой как было.
Когда Ной закончил, Айвен продолжил пялиться в одну точку где-то на столе, аккурат между двумя говорившими. Пялиться не зло, не расстроенно - никак. Глаза трактирщика были пусты, дома никого нет, зайдите как-нибудь потом. Дома разброд и шатание, мысли скачут шальными щенками, в итоге шум их голосов превращается в белый шум и в комнате наступает тишина. Тишина давит на уши, задумчиво скребет в затылке чьим-то назойливым пальцем. Думай, думай, Айвен, представь на секунду, что ты - Ной, и думай. Он-то это отлично умеет делать. Пора бы и тебе научиться.
Айвен не думает, Айвен слушает белый шум, берет бутылку и делает глоток - прямо из горла. Если на волне помехи - к черту такую волну, к черту радио и сводки с других берегов. Айвен выключает приемник, разгоняет щенков и наконец поднимает глаза на сидящего напротив.
- Четверо.
Он хотел сказать что-то еще, что-то про то, что информация - оружие, оружие гадкое, бесчестное, опасное, гораздо опаснее пороха и стали. Полезное. Ценное. Что он отлично об этом знает. Вместо этого он говорит о пропавших, потому что гораздо лучше говорить о том, что понимаешь. Тогда навязчивый зритель за спиной перестает стучаться в голову, а в голове наконец появляются мысли - простые, четкие, как инструкция по применению. Именно такие, какие Айвен любит.
- Наверняка мы недосчитываемся четверых. Как, кто - понятия не имею. Но определенного почерка нет, иначе бы это всплыло. Увы, пока это все. Не особо полезно, соглашусь, - Манн потер лоб, нахмурился - дурной знак. Орать и метать тяжелые предметы трактирщик конечно не станет, чай не баба. А вот сказать еще какую-нибудь гадость, прямолинейную и совсем не по душе собеседнику - вполне. Или сделать.
Пустым словам, особенно не доходящим до слушателя, Айвен предпочитал действия.
Он не разорялся на показуху, все движения были направлены на результат и выглядели как одно. Чуть привстать, схватить еврея за воротник, притянуть, другой рукой вытащить что-то из-за пазухи. С нужным опытом это требует меньше секунды. Все это время Айвен смотрел Ною прямо в глаза - даже когда приставил нож к его горлу. Смотрел спокойно, без гнева, азарта, даже усталости, мелькнувшей секундой ранее. Пожалуй, примерно так хирург смотрит на пациента под анестезией. Видит все, кроме человека, ни на мгновенье не забывая, что это - человек.
- Вот так. Один удар - и все, - разжав пальцы, Манн опустился обратно на стул, нож убрал в ножны на поясе. Сложил руки на столе перед собой так же, как сделал это в самом начале разговора. Вздохнул, - Ружье - не единственный вариант. Пистолет, нож, кусок трубы, камень, - все что угодно. Оружием все эти вещи делает готовность человека применить их в бою, - еще один вздох. Пальцы дернулись, но позы Манн в итоге так и не сменил, глаза не отвел, - Я не предлагаю тебе носить с собой камень. Не предлагаю и ружье, - ты прав, с таким украшением по нашему городу долго не погуляешь. Но хоть что-нибудь возьми. Лучше всего - пистолет. В крайнем случае, будет весомым аргументом в разговоре.
Манн не улыбался. Было бы очень здорово и удобно сейчас растянуть губы пошире, хлопнуть Ноя по плечу и сказать, что все будет пучком. Но черта с два тогда этот интеллигент почешется и согласится. А так авось и сработает.
Примерно вот так вот, только без ножа, Гейгеру в армии объясняли, почему он урод, и доводы эти ради разнообразия никак не относились к его национальности, интеллигентности, носу и взгляду. Таким простым способом старшина доносил до него сведения о том, почему в армии нельзя отказываться от оружия. В отличие от нынешнего случая, тогда это делалось с применением весьма цветистого матерного языка, который первое время был для Ноя как иностранный, со злостью и вполне себе натуральной агрессией. Проще говоря, Гейгер помнил, как выглядит настоящее стремление причинить вред, поэтому он почти не испугался. Ну, или перестал пугаться через секунду-другую, когда самая первая реакция, за которую отвечают инстинкты, а не разум, отхлынула, позволив Ною снова начать соображать, видеть Айвена и понимать, что это всё показательное выступление, Манн-то вреда не причинит. Но неприятно всё равно было – не столько от методов донесения Айвеном своей точки зрения, сколько от самого явления. Гейгер предпочёл бы вариант, в котором мир был таков, чтобы в подобных демонстрациях и насилии в целом попросту не было нужды. Утопия.– Не обязательно было, – с мягким укором проговорил Ной, поправляя смятый ворот. – Я вполне понимаю и вербальные формулировки. С другой стороны, может, и правильно было так поступить. Во всяком случае, Ной ещё раз напомнил себе быть нынче осторожнее, особенно с незнакомцами, не оказываться вот так близко с людьми, которым не слишком доверял, и держать ухо востро. – Я подумаю о том, что ты сказал, – как и Майе, пообещал он Айвену. – Всерьёз подумаю, но это не то решение, которое я могу принять за вечер.По-хорошему, надо бы вернуться в библиотеку, разжечь камин и засесть в кресло с бутылкой коньяку. И без книг, обязательно без книг, чтобы уж точно ни на что не отвлекаться, пока будет думать, а ведь поразмыслить было о чём. Однако всё это предстояло сделать позднее, поскольку на ближайшее время у Ноя уже были планы, пока же он мог лишь обещать Манну, что не оставит их разговор без внимания.– Послушай, Айвен, если... – даже просто думать об этом было неприятно, не говоря уж о воплощении мыслей в слова, так что Ной заметно поморщился. – Если я всё-таки решусь, ты не подскажешь, к кому можно обратиться с просьбой о приобретении подобного товара?
Манн пожал плечами. Понимает он "вербальные формулировки", это ж надо еще было так сформулировать. Если бы понимал - не мялся бы как девка, взял бы пистолет и делал дальше то, что сочтет нужным. Хоть под полу его прятал, хоть в унитаз спустил со всеми нравоучениями, ан нет. Не из того теста вылеплен товарищ Гейгер. Товарищ Гейгер даже в лицо смерти будет смотреть укоризненно и говорить, что не так дела делаются в нашем продвинутом обществе.
Все верно, в нашем продвинутом обществе смерть тебе в лицо смотреть не станет - пульнет из-за угла и дело с концом. И только если за жизнь зубами и когтями держаться будешь - выживешь. А такие как Ной даже умрут быстро и тихо, чтобы никому неудобств не причинить. Тьху.
Трактрищик прикрыл глаза, досчитал мысленно до десяти и снова вернулся в мир рассуждающих здраво и не принуждающих ближнего своего к противным ему вещам. Чай, есть еще время. Может еще успеет одуматься. Манну очень хотелось верить в то, что это самое время есть. Хоть монетку в фонтан бросай.
Маневр, пожалуй, действительно был не из лучших, но в отличие от той же Майи, Айвен не особо умел говорить людям неприятные вещи так, чтобы люди эти вещи слышали и спокойно воспринимали. Высокой дипломатии не обучен, звиняйте, работаем как умеем. С точки зрения Манна дерьмо лучше заметить заранее, чем не видеть его вовсе, зато вляпаться потом по самые уши. Как уж это дерьмо различать - вопрос десятый. Лишь бы сработало.
На обещания подумать Манн чуть рукой не махнул, в итоге пришлось еще раз жать плечами. Такие обещания - как клятвы пьяных любовников, случайно пересекшихся в каком-нибудь столичном баре. Пусты, недолговечны, ни к чему не обязывают и все это прекрасно знают. А вот вопрос о поставщике - это что-то новенькое, это уже гораздо лучше. Айвен и не пробовал скрыть радость, хотя еще секунду назад по его роже можно было абрис траурных масок снимать.
- Просто приходи ко мне, - шкодливая усмешка, осветившая лицо трактирщика, все же шла ему гораздо больше, чем суровая мина, - Об остальном я позабочусь.
Вы здесь » Уездный город N » Сбывшееся » "Para bellum"
