...пан Арцт – убийца, педофил и каннибал. Увезенных из города детей бывший директор с особым цинизмом изнасиловал, убил, еще раз изнасиловал, освежевал и сожрал, после чего, очевидно, изнасиловал останки.
...пани Платз – блудница вавилонская, хоть и образованная (а скорее всего, именно потому, что образованная, знаем мы эти столичные штучки-дрючки). Прижила дочь невесть от кого, позор, разврат и расшатывание устоев налицо.
...пан Маверик – вор, взяточник и шпион-многостаночник. Иначе черта с два бы он удержался на своем месте так долго и с учетом всех обстоятельств.
...пан Пробер – жидомасон, ставленник Мирового Сионистского Оккупационного Правительства.
...Айвен Манн на самом деле – опаснейший человек и одной левой способен убить немыслимое количество народу. Откуда бы у скромного трактирщика такие убойные навыки?
...Полина Орфан в отрочестве была совращена Генрихом Арцтем и с тех самых пор болезненно в него влюблена.
...пани Роте – давняя любовница пана Вернике. Ввиду чего пан Вернике молодец.
...пани Платз на самом деле родила от пана Вернике. Ввиду чего пан Вернике еще больший молодец.
...пан Эрлих-то наш и впрямь убежденный империалист, даже с белыми сотрудничает! Красные-то знают, куда глядеть.
Уездный город N |
|
Жанр: мистерия Система игры: эпизодическая Рейтинг: NC-17 Связь: 
Погода: ранняя осень, тепло и солнечно. Три дня назад в город пришли красные. |
▪ Обратите внимание на триггерное событие!
▪ Бессрочное объявление: городская почта готова принимать и получать отправления. ▪ Не забудьте приобрести выпуск газеты «Неведомости». Ах, простите, то есть «Городские Ведомости», конечно же. ▪ Внимание! В игре возможны триггерные события, на которые персонажи никак не смогут повлиять. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Уездный город N » Сбывшееся » "Omne nimium nocet"
Место действия: городская больница.
Время действия: первая неделя, суббота, 15:00.
Участники: Герман Толь, Майя Платз.
В городской больнице после ухода красных острый дефицит всего и удвоение бумажной работы. Доктор Толь приходит обсудить ситуацию на повышенных тонах, но в итоге это не получается ни у него, ни у Майи: уж больно невеселы перспективы лечения очередных военных в отсутствии достаточного количества медикаментов.
"...До окончательного прояснения обстоятельств на территории уездного города N вводится карточная система. Для получения карточек на текущий месяц надлежит придти в Ратушу..."
Продовольствие не было тем единственным, что теперь расходовалось с крайней учтивостью. Под раздачу попали практически все учреждения города, в том числе и больница. Медикаменты, как никогда необходимые пациентам, с сегодняшнего дня стали выдаваться лично в руки старшим докторам под расписку, да в очень ограниченном количестве. А самое главное то, что на каждый израсходованный препарат нужно составлять подробную отчетность: кому, когда, в связи с чем, на сколько необходимо, какое количество выдано и так далее и тому подобное. Самое главное в главном - это строжайший контроль количества запасов болеутоляющих. В связи с последними событиями и, как следствие, поступившими изувеченными, которых эти события коснулись, такой расклад оказался, мягко говоря, поганым. Герману как раз до кучи не хватало носиться с документами, посвящая целые литературные произведения каждой потраченной таблетке и пилюле.
Возмущенный положением дел, в которых непосредственным образом приложило руку начальство, в лице доктора Платз, пан Толь решил лично навестить Королеву больничных угодий, дабы передать ей свой отзыв о новых порядках и попытаться внести в эти "порядки" некоторые коррективы.
Доктор, будучи усталым в лице, во всем своем безобразном великолепии оказался у двери кабинета главного врача. Немного задержавшись на пороге, безуспешно пытаясь привести внешний вид в подобие "подобающего", он постучал, одновременно заглядывая внутрь.
- Доктор Платз, длинных дней и приятных ночей. - Герман беспардонно вторгся в помещение. - Не найдется ли у вас минутка другая, а там как пойдет? - он остановился напрямик за шаг от стола Майи, засунув руки в карманы больничного халата.
Нельзя сказать, чтобы Майя не ожидала, что события и их последствия повлекут за собой определенную реакцию со стороны персонала. Но чтобы с такой скоростью - вот это уже действительно было сюрпризом. О, хирургическая точность и скорость реакции! Вот она, первая невыспавшаяся ласточка грядущего мрака и скрежета зубовного.
Следующими на очереди, очевидно, окажутся инфекционисты, поскольку расход красного стрептоцида Майя им тоже урезала, наряду со многим и многим другим.
Сегодняшним утром, печатая на раздолбанной машинке откровенно людоедский формуляр, она вообще была куда больше похожа на карателя, чем на врача.
Поэтому взгляд, доставшийся доктору Толю, добрым назвать было трудно.
- И да продлятся ваши в два раза дольше. - буркнула пани Платз, глядя на хирурга исподлобья. - Ну что же, пан Толь, присаживайтесь. Времени у меня нет настолько, что дорожить им уже бессмысленно.
Стол в три слоя устилали спешно и ввиду того с неимоверным количеством ошибок и просчетов составленные описи медикаментов по всем отделениям. С такими отчетами можно было только превентивно застрелиться - ну, и перестрелять половину пациентов как минимум.
- Ваши сестры, кстати, считают хуже первоклассников, так что когда пойдете обратно - передайте им вот это и велите переделать, только руками и головой, а не тем, на чем сидят. - перед Германом легла на стол увесистая стопка листов с огромным количеством исправлений и безжалостной резолюцией "ПЕРЕДЕЛАТЬ!".
Королева не в духе, это заметно даже невооруженным глазом, однако и пан Толь не пребывал в доброжелательном расположении духа, как говорилось ранее - перемены коснулись всех.
Герман уселся в кресло и долго ерзал, подбирая удобную для себя позицию в неудобном для себя кресле. Комфорт пришел к нему лишь в позе "нога-на-ногу", да скрещенные на груди руки.
- Мои сестры на то и сестры, что должного образования получить им не удалось. - пробурчал сквозь усы доктор. - Они вообще не должны касаться подобных бумаг, но катастрофическая нехватка персонала дает о себе знать, сами знаете. - он махнул рукой. - Грех ругаться на этих женщин. Они не меньше нашего страдают от сложившихся обстоятельств. Все равно, как если бы вам поручили вести операцию на предмет шунтирования, а мне проводить анализ психически-неустойчивых пациентов. - Герман вытащил табачный кисет и начал забивать трубку. После минуты запихивания треклятого табака в миниатюрное отверстие он оттянул подол халата и стряхнул часть просыпавшегося табака прямиком на пол.
Звук зажженной спички и помещение кабинета начало мерно заполняться табачным дымом. Доктор потянулся к стопке листов а-ля "работ над ошибками" и положил их к себе на колени.
- Ну не так уж все и плохо, я ожидал худшего. - озвучил свой вердикт пан Толь, перебирая один листок документов за другим. Остановившись на небольшом количестве просмотренных записей он рывком положил стопку обратно на стол. - Собственно говоря я пришел пожаловаться. Вы, как никто другой знаете, как сейчас сложна рабочая деятельность и, справедливо было бы спросить - на кой черт нужна вся эта писанина, извините меня за мой франкский диалект? - на последней фразе доктор аж вскочил с кресла и начал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину и уткнув свой взгляд в пол. - Все эти формальности, а-ля кто, когда, зачем. Это нецелесообразно! Вы же знаете, все мои подчиненные находятся под моим контролем. Я знаю сколько у меня уходит на пациентов медикаментов в день и все это я держу вот тут, - он несколько раз постучал себя по виску, - это никуда не денется. Просто... Просто я уже не могу писать! Столько писанины у меня было только, пожалуй, на первых годах обучения в университете. Вы прекрасно знаете, что последнее время у меня проблемы со сном, а в купе с этими обрисовавшимися правилами, я уже начинаю, уж простите, глупо себя вести! За сегодня я исписал немаленькую пачку листов. Безотрывно брожу с бумагами подмышкой по больнице. А час назад, во время операции, я начал скрести пациента ручкой по коже, будучи в полной уверенности, что это скальпель! - так же быстро, как Герман вскочил, он упал обратно в кресло. - Не хотел говорить этого, но когда я задремал, сидя в лаборантской, мне приснились чертовы бумаги, представляете? Чертовы бумаги! - выглядел пан весьма нервным. Глаза горели нечистым огоньком, а мышцы лица украдкой подергивались. Он запустил руки в волосы, растрепал шевелюру, после чего сделал глубокую затяжку из трубки. Вроде бы успокоился. - Прошу вас, Майа, это невыносимо!
Отредактировано Герман Толь (30.11.2016 00:59:07)
- Не получить должного образования - это значит не уметь провести аппендэктомию! - рявкнула Майя, у которой от цифр уже рябило в глазах. - А не сложить два и два в сумму, равную шести!
Пани Платз прекрасно понимала, что сестры и без того были замотаны и меньше, а местами и больше врачей, однако сейчас снисходительное отношение к чужим огрехам было более чем неуместно. Если больница всем составом теперь не возьмется за ум в режиме бесконечного мозгового штурма - они пойдут ко дну без всплеска и утащат вслед за собой всех пациентов.
- Сейчас, пан Толь, пришло такое время, что ежели мне придется взять в руки скальпель и заняться тем, о чем я забыла еще на четвертом курсе - я, черт подери, возьму, обложусь атласами оперативной хирургии и сделаю все, что смогу. И даже больше. Но ни вы, ни я ничего не сможем сделать, если не начнем выступать единым фронтом.
Майя досадливо вздохнула. Красные город покинули, а лексикон свой в наследство оставили, вместе с лозунгами и плакатами, которые теперь Б-г знает когда удастся отодрать с афишных тумб и стен домов.
А белые на подходе. Белые уже в предместьях города и пальбу слышно, ровно на расстоянии вытянутой руки.
Взгляд, доставшийся Герману, был мрачнее тучи. Майя прекрасно понимала его негодование и очень высоко, как человек, ценила желание защитить своих подчиненных и облегчить им жизнь. Это было желание хорошего врача и хорошего же начальника, и на его месте она поступила бы точно так же - вспомнить хотя бы семилетней давности разнос больничному начальству...
Но как главврач она была обязана взять все под едва ли не тиранический контроль и выпить из подчиненных если не душу - то хотя бы максимум крови.
О крови, кстати. Надо организовать добровольный пункт сдачи, потому что судя по звукам из предместий, переливаний скоро понадобиться куда больше, чем они могут обеспечить на данный момент. Майя с тоской подумала, кому можно все это поручить, но в голове были только цифры и пометки, хаотично вращающиеся в пустоте.
- Поймите, Герман, больничная аптека осталась в крайне плачевном состоянии и в лучшем случае мы на самой нижней норме протянем три недели. А если сейчас не взять на карандаш каждую чертову марлевую салфету и ампулу камфоры - то этот срок сократится втрое, после чего лечить вам придется шишками и наложением рук. И вы, и я работали рядовыми врачами, и нам известно, как легко испаряются препараты, если по ним не ведется жесточайшая отчетность. Там уронили ампулу, тут - унесли домой бинт... Это все нормально, когда нет перебоев в снабжении. А у нас, простите, даже не перебои. У нас просто нет никакого снабжения! - пани Платз грохнула по столу кулаком так, что едва не опрокинула чернильницу. - И меня никак не спасут знания в вашей умнейшей голове, поскольку исходя из них мне в жизни не распределить остатки так, чтобы отделения не вымерли вместе с пациентами и сотрудниками.
Майя выдохнула и, последовав примеру хирурга, закурила. Папиросный табак, надо сказать, был нынче преотвратнейшим. И скоро, очевидно, придется экономить и его.
- Так что, доктор Толь, здесь я помочь вам могу только советом. Делегируйте всю бумажную работу кому-нибудь из подчиненных. Пусть сидит, как я, и забывает, как выглядят пациенты. - она невесело усмехнулась. - А что до проблем со сном... Хотите, брому вам выдам? Брому у нас в достатке. Его господа красные почти не тронули, им, видите ли, претят побочные эффекты.
Ровно в войне у них большей проблемы, чем низкая потенция, не было.
Во время диалога лицо Германа ненароком передергивало ровно в те моменты, когда голос Майи резко сменялся на полукрик начальника, отчитывающего никудышного подчиненного, и в те моменты, когда прочее звуки пронзали своим внезапным громом атмосферу помещения. И вот, после того, как его лицо вновь передернуло после грохота удара кулака об стол, доктор полез в карман своего твидового пиджака, выудил оттуда небольших размеров таблетницу и достал из нее малых размеров пилюлю.
- Глицин. Из домашней аптеки. - отчитался пан Толь и отправил успокоительное в рот. - Не подумайте, что я недоволен вашей работой, Майя. Как к начальнику у меня к вам претензий не имеется. Просто все это можно организовать другими способами, дабы на деятельности исполнительный врачей это не отобразилось. Назначить человека, который будет заниматься выдачей препаратов под отчетность перед старшим персоналом. - он затянулся, потер шею. - Вот, к примеру, сестра пани Денгоф, из общего отделения, крайней ответственности человек. Ей можно поручить данную обязанность. Собрать все доступные медикаменты в одной каморке, произвести опись и выдавать установлено количество в день под роспись. Я пожертвую свои домашние запасы. И вам не придется работать непосредственно с этим и нам, докторам. Пациентов много, война блещет красками со всех сторон, вы же понимаете, что на все это в совокупности уже просто недостаточно двадцати четырех часов в сутках.
Герман снова сконфужено поерзал на этот чертовом неудобном кресле. Не найдя подходящего расположения для своих телес, доктор решил встать. Маленькими шажками подошел к окну и выглянул на улицу.
- В крайнем случае можно ограничить пациентов, идущих к выписке, состояние которых не выходит за пределы болей в голове и горле. Применять к ним методы народной медицины, не требующих использования медикаментов. Сам я весьма настороженно ко всему этому отношусь, но, думаю, попробовать стоит. И вы не подумайте, что я безответственно отношусь к пациентам, ни в коем разе. - все это время Герман говорил в окно, высматривая что-то или кого-то на улице. Разворачиваясь обратно к пани Платз взгляд его упал на подоконник, на котором растение в горшке кирпичного цвета пребывало в печальном предсмертном состоянии. Отмахнув от листьев табачный дым доктор отправился в другой конец помещения. - Строго между нами: хлорофитум требует обильного полива, особенно на пороге лета и осени. - после этих слов он взял стакан, набрал воды из под крана, вернулся к окну и аккуратно вылил воду в горшок, стараясь не пролить за края. - Я не могу выделить себе человека для этих записей. Это будет неправильно с моей стороны. Все же руки-ноги-голова на месте. Совмещать конечно сложно, - у него снова подернулась мышца под глазом, - но куда мне деваться.
В какой-то степени пан Толь предвидел сложившееся обстоятельства еще тогда, когда его просили занять пост главного врача. Он более чем понимал состояние пани Платз и не осуждал ее методов ведения дел в больнице, наоборот, даже поддерживал. Но бывают вещи, которые сложно совмещаются между собой и непрерывно ведут к нервному срыву. А это, в свою очередь, крайне неплодовито сказывается на рабочей деятельности, связанной с пациентами.
Он вернулся обратно к креслу, но присаживаться в него не стал, все равно удобной позы доктор в нем не найдет. Герман лишь оперся руками о спинку кресла и мирно покачивал корпусом тела взад-перед.
- Майа, всем нужен отдых, и вам в том числе. Отоспитесь денек, приведите мысли в порядок, подумайте над моим предложением со сложившейся ситуацией. Без вас мы в упадок не придем, я одним глазом могу за всем присмотреть, если желаете. За эту мою истерику строго не судите. Крик души, если можно так обозвать. Накопительный эффект или как там у вас психотерапевтов это называется?
Отредактировано Герман Толь (01.12.2016 19:11:34)
- Хлорофи... - Майя недоуменно посмотрела на подоконник.
С цветами у нее не ладилось и дома честно засыхал последний родительский кактус. Цветы в кабинете остались в наследство от прежнего главврача и почему они все еще живы - пани Платз не знала. Наверное, кто-то из сестер проявлял милосердие в ее отсутствие.
Поиграть в злого начальника не удалось: Майя всегда подозревала, что при подобных эскападах вызывает у людей чувство не страха перед начальством, а скорее жалости. В этом, конечно, был свой прок - мол, пожалейте хрупкую женщину и сделайте все, как она просит... но не сейчас. Сейчас, увы, у нее не было ни малейшей возможности ослепительно улыбнуться пану Толю и, пользуясь преимуществами пола, свалить на него всю работу, особенно организационную.
А очень хотелось.
- Не надо совмещать, Герман. - вздохнула Майя. - Я вам даже запрещаю совмещать. Больнице нужны ваша голова и руки для совершенно иной работы. Найдите на бумаготворчество... кого-нибудь. Кого угодно - хоть сестру, хоть санитара. Да хоть дворника, лишь бы умел считать и числился в больничном штате. Но! - она болезненно скривилась. - Вот о чем не забывайте: отвечать за эту отчетность перед очередным законом, который нам явят со дня на день, будете вы. А за вас потом буду отвечать я.
Господа имперцы, как она помнила, всегда питали слабость к бумагам, печатям и вензелям, и каждый из них считал себя неимоверно образованным. Гвалту они ввиду того устраивали едва ли не больше красных, поскольку тех хоть между собой не лаялись.
- Запасы свои тоже сдавать в аптеку не думайте. А еще лучше - спрячьте их как можно дальше, пусть остаются на самый крайний случай, когда у нас даже шишки станут дефицитным товаром. Главное - никому больше про них не говорите, Б-г его знает, какие "продразверстки" еще впереди... что до народных методов - на ваше, пан Толь, усмотрение. Если считаете, что какие-нибудь припарки из лопуха помогут сэкономить антисептики - лечите лопухами.
От всего этого сводило челюсти и ломило в висках: штурвал больничного корабля с каждым днем проворачивался все трудней. Майе отчетливо не хватало сил. А еще немного - и ей на неопределенный период времени перестанет хватать авторитета, и что тогда? Тогда надежда останется только на Германа Толя, потому что больше в больнице пани Платз ни на кого бы ставить не рискнула. Ей и на Германа ставить, по-хорошему, не следовало, потому что плохо ставить людей под удар, но выбора не было. Ни у кого здесь давно уже не было никакого выбора.
- И вот еще что. - она нервно сплела пальцы в замок. - Я почти уверена, что без власти городу N долго не быть. И в этот раз ни о каких свободе с равенством речи идти не будет, так что я, Герман, из большой дипломатической игры считайте, что выбываю. Женщину они слушать не станут. Поэтому юридически, конечно, ответственной останусь я, а вот переговоры о больнице с очередными властями в этот раз вести будете вы. Потому вам действительно лучше хорошенько отоспаться. Если не будет экстренных случаев, требующих именно вашего уровня профессионализма - завтра идете в отгул и без моего личного вызова видеть вас в больничных стенах я категорически не желаю.
Звучало это примерно как пожелание хорошенько поспать перед долгой дорогой в Аид.
Сказанное поставило Германа в тупик. Да и вообще весь этот разговор вышел весьма странным. Сначала он пришел, дабы пожаловаться, потом понял, что жалоба его неуместна и начал предлагать возможные варианты для облегчения сложившейся в больнице ситуации, а под конец, по его собственной рекомендации, он решил отправить главного врача в кратковременный отпуск. Жуть. Видел бы пан Толь себя со стороны, то, несомненно, залился бы краской в виду стыда за собственные реплики и действия. Видимо сдержать себя в рамках дозволенного, в виду накопившегося стресса, у него не вышло.
Он немного поежился, переваривая собственную безалаберность. Удивительно то, что пани Платз так снисходительно ко всему этому отнеслась. Будто они с Майей кто-то вроде друзей, нежели начальник и подчиненный. Хотя, почему и нет? Работают бок-о-бок уже довольно долго, да и она, время от времени, приходит к Герману за советом, когда сомневается в правильности поступков в некоторых рабочих моментах. Почему бы это не считать дружбой или, хотя бы, почти-дружбой? Почти-дружбой, построенной исключительно в рамках рабочей деятельности. Звучит более чем уместно.
Доктор отпрянул от кресла, засунул руки в больничный халат.
- Звучит как приказ. - Герман откашлялся. - Хотя, видимо, это и есть приказ. При других обстоятельствах я бы, несомненно, дезертировал, не желая выполнять подобные указания, но вам, видимо, виднее. Тем более, что силы для споря я навряд ли уже найду. - он на мгновение умолк, собираясь с мыслями. - И спасибо вам за столь положительные отзывы о моей работе, комплимент от начальства - выше прочих похвал. - доктор развернулся в сторону двери, но, на первых шагах, повернулся обратно. - Но только один день, возможно меньше, но ни на час больше. Приду домой, усну, проснусь, возможно побреюсь, но не обещаю, и сразу вернусь в ваше больничное королевство. - он снова ринулся к двери и снова, словно одернутый, развернулся обратно. - И да, про хлорофитум не забывайте. Растение красивое, жалко ведь.
Отредактировано Герман Толь (06.12.2016 08:47:20)
- Я лишь озвучила то, что есть на самом деле. На лесть и комплименты времени уже нет.
Как, оказывается, нетрудно в один шаг преодолеть расстояние от жестокого деспота до справедливого начальника: надо просто перестать орать и сказать, как все есть на самом деле, особенно если в это "на самом деле" входит признание объективных заслуг.
Ну да, прежний главврач в отношении подчиненных практиковал иную практику: карать, карать и еще раз карать. Нет, заслуги он тоже отмечал - премиями. А вот доброго слова от него, вероятно, не дожидались и кошки.
У доктора Платз, увы, сейчас ничего, кроме добрых слов не было, хотя пан Толь, пашущий, как проклятый, на двух нивах с краткими перерывами на перекур, заслуживал большего. Но где бы взять то, чего нет в природе?
Это реальная жизнь, а не Сон, где можно щелкнуть пальцами и добыть что угодно из воздуха, пусть и ценой сил и здоровья.
Майя вымученно улыбнулась замечанию про дезертирство. Ох, несвоевременная шутка. За дезертирство в военное время в Империи, как и прочих странах, полагался расстрел, о чем знал каждый, и это в свою очередь наводило на мысли совсем невеселые. В другое время пани Платз оставила бы их при себе, как и вообще большую часть своих мыслей, но сейчас она и этого себе позволить не могла. Она в последнее время вообще мало что могла себе позволить, но сейчас, ко всему прочему, речь шла о безопасности - и не только ее. И даже не только доктора Толя.
- Дезертиров стреляют, Герман. - Майя откинулась на спинку кресла. - Но в нашем случае все куда хуже. Два-три дня - и к нам в больницу поступят очередные раненые, а в город - очередные вооруженные. И они, будьте уверены, потребуют для своих раненых лучшего лечения. - она помолчала какое-то время. - А у нас дефицит. Так что нам предстоит на практике узнать, на что способны злые люди с ружьями и маузерами, когда не могут получить то, чего хотят. В общем, ступайте, доктор Толь, "выполнять приказ". - в этот раз улыбка получилась живей. - От вас в скорости будет зависеть слишком многое.
Когда Герман скрылся за дверью, Майя, подперев ладонью подбородок, уставилась на злосчастное растение. По счастью, ей в очередной раз отлично удалось промолчать и не увенчать собственную оптимистическую речь советом на всякий случай являться теперь на рабочее место помолившись и надев чистое исподнее.
Сама она, впрочем, собиралась в ближайшее время поступать именно так.
Вы здесь » Уездный город N » Сбывшееся » "Omne nimium nocet"
